Откопал вот в ноутбуке.
.
19 августа 1991 года в пионерском лагере "Орленок" шла всесоюзная смена юных корреспондентов. Со всей огромной пока еще страны были собраны подростки разного возраста, чтобы писать, снимать, фотографировать. Куратором выступала газета "Пионерская Правда", но пионерских галстуков в лагере было уже практически не видно. Из репродукторов сменяя друг друга, нонстопом, неслись песни Цоя, Мадонны, Дитера Болена и Майкла Джексона. Под Мадонну особенно удавалась лагерная утренняя гимнастика.
.
Воздух свободы щекотал ноздри, причем в прямом смысле, поскольку в начале августа по округе прошелся страшный ураган, завязавший узлом идущие от Ростова рельсы, вспахавший весь берег от Туапсе до Лоо и подаривший куротникам несколько недельных запретов на купание ввиду наличия в воде трупной палочки. На километры вокруг кисло воняло гнилой древесиной. Гниющими корнями деревьев, точнее. Ими были усеяны все пляжи пионерской здравницы.
19 августа начальник лагеря закрыл на амбарный замок единственный ризограф (копировальный аппарат), отменил все занятия и мастер-классы и разрешил детским массам практически без ограничений смотреть американские мультики про "Чипа и Дейла". Мультики с гнусавым переводом при полном аншлаге транслировались в забитом и детьми, и взрослыми корпусе лагерной столовой, сотрудники которой, несмотря на детективные способности начинающих советских журналистов, все-таки гораздо больше них знали о надвигавшихся на страну переменах. Чуяли в прямом смысле нутром. В столовке еще с начала лета понемногу начали ограничивать рацион — роскошный по тем временам. В результате ушлые пионеры наловчились набивать карманы про запас ржаным хлебом, который потом можно было с удовольствием поглощать, забурившвись в какое-нибудь дикое горное место с бутылкой кефира под мышкой. Режим вроде бы и действовал, но действовал уже как-то сквозь пальцы.
.
Пионеры шатались по всем окрестным дорогам. Особенной же популярностью пользовался расположенный в паре километров рынок, где всегда можно было купить жвачку бубльгум и вожделенную турецкую Турбо. Пионеры предкомсомольского возраста отоваривались у торговцев — местных адыгов или армян — домашним вином. В целом, атмосфера была исключительно расслабленная. Хотя и чувствовалось, по всем признаком чувствовалось, что в этом году все как-то наискосок, и не только железнодорожные рельсы ведут под откос.
Сразу как началась смена, пошли запары с местной молодежью, не горевшей почему-то желанием признавать статус участников всесоюзной смены. Местные ходили стайками, задирали пацанов, охотились за девчонками, особенным же развлечением для них было скидывать пионеров в море с длинного пирса, куда те забирались, чтобы нырнуть.
.
По-русски местные дети говорили неважно, во всем поведении их была какая-то странная задиристость и оскорбительное пренебрежение ко всем существующим порядкам. Нет, местная шпана не читала "Пионерскую Правду". В одном из отрядов старшие пионеры — то ли с Алтая, то ли из Сибири — забивали с местными "стрелку" и ходили биться с ними ремнями и палками. В ответ вдоль пляжа иногда неслось что-то обидное про русских. Но никто не придавал этому большого значения. Ведь все это в целом соответствовало духу времени: лагерные газеты были наполнены романтикой уличных драк, брейкданса и прочей неформальщиной. Обсуждали, какие страшные места Казань и Набережные Челны, как сходятся толпы с арматурой стенка на стенку. А над всем этим цоевские куплеты про "руки в карманы вниз глаза" — официально, из репродукторов "Орленка".
.
И вот на этом фоне 19 августа любые новости - телевизионные или радийные - в лагере для подрастающих акул пера (и топора) вдруг оказались под строгим запретом. Сиди и молчи. И вот тебе "Утиные Истории". Тем не менее, не могли детишки не знать, что в стране что-то происходит. Но и знать, что именно, не могли тоже.
.
Информационная блокада продержалась недолго. Первая же группа отчаянных, сбежавшая в Туапсе ночью, наслушалась там невесть где Радио БиБиСи. В итоге утром 22-го под дверью каждой бочки (стоявшие на сваях корпуса имели полукруглую форму) лежал изданный нелегально и дерзко самиздат. На нескольких страницах объяснялось, что в Москве кровожадные коммунисты хотели убить Ельцина, да не смогли, поскольку заступился народ. А директор смены, как следовало из подтекста, — козел, потому что опечатал ризограф, повинуясь инструкциям ГКЧП.
.
Когда Ельцин победил, репродукторы захлебнулись Мадонной и Джексоном, а дети радовались как дети. Перед ними словно открылся целый мир — с уже не запретной музыкой, любовью и, конечно, жвачкой Турбо. А козел-начальник смены, кажется, быстро слился. На демократической волне. Перевели на другую работу.
23 августа о путче уже никто толком не вспоминал. Ездили на автобусах в Краснодар, город по-прежнему отчетливо Красный. На улицах там еще наблюдалось какое-то пузырение, но лишь слегка: встретились в парке несколько сумасшедших мужиков с монархическими значками на рубахах. Да только все значки на свете не имели абсолютно никакого значения по сравнению с лучшим в мире брикетированным мороженым за 15 копеек. К его производству определенно приложили вымя виденные экскурсантами по пути бесчисленные краснодарские коровы. Мороженое было настоящим, советским, молочным, превращавшимся в горячих руках пионера в сгущенку. Город изнывал от жары и совсем, казалось, не задумывался о том, не пора ли ему сменить название на какое-то другое, более соответствующее времени. Августу 1991-го.
.
П.С.
.
Многим участникам той последней Всесоюзной смены предстояло вернуться "домой" в другие города (уже покатилась волна переименований), а кому-то и страны. Некоторые стали впоследствии большими журналистами и даже побывали на войнах между этими странами. Уже никто и никогда не запретит им слушать радио БиБиСи. Но никто и никогда не предложит им брикет краснодарского мороженого. За 15 советских копеек.