РАСИЗМ И ПОЛИТИКИ ИДЕНТИЧНОСТИ
Соединенные Штаты – невообразимо разнообразная страна, в основном благодаря её долгой истории войн, захватов и рабства. В то время когда молодой американский капитализм был уверен в себе и в своем будущем и мог принять бесчисленные волны иммиграции, он выбил на Статуе Свободы: «Дайте мне ваши уставшие, ваши нищие, ваши стесненные массы, жаждущие дышать свободно». Это отношение превратилось в свою противоположность. Старческое увядание американского капитализма находит свое наглядное выражение в реакционных, узколобых и ксенофобских политиках изоляционизма в то время когда для США становится невозможным высвободить себя от остального мира, и, следовательно, от мирового капиталистического кризиса.
Реакционная демагогия Трампа направлена на то, чтобы сбить рабочих США с пути истинного перекладыванием вины в безработице и нищете на иммигрантов и чужеземцев. Происходит усиление расизма и чувства страха среди иммигрантов и не-белых. Среди них идеи «политики идентичности» находят сочувствие. Это вполне понимаем. Но как и все другое, хорошая идея, доведенная до абсолюта, становится своей противоположностью.
В Соединенных Штатах долгая история «идентичности» предшествует наиболее поздним «политикам идентичности». Концепция идентичности в смысле самоопределения в качестве ирландского американца, итальянского американца, еврейского американца и так далее, использовала чтобы протолкнуть идею, что американские рабочий ирландского происхождения должны себя идентифицировать совместно с ирландскими боссам, рабочие итальянского происхождения – с итальянскими боссами, черные и латинос работники – с черными и латинос боссами. Это использовалось реакционно для разделения рабочих по их этническому происхождению, тем самым ослабляя рабочий класс в целом.
Несмотря на это, для молодого чернокожего желать утвердить свою идентичность и чувствовать гордость за это есть вполне понятная и обоснованная реакция на тот институциализированный расизм, который держал поколения черных в презрении, отказывая им в месте в истории и культуре на той земле, где они родились. Это то же чувство, что выработалось у некоторых аборигенных групп в Латинской Америке кто, устав от эксплуатации и порабощения, чувствовали гордость быть местными и желали защищать свой язык и культуру.
Аналогичным образом, не стоит даже упоминать что марксисты должны активно противостоять любой дискриминации и угнетению людей по причине их сексуальной ориентации, этничности или половой идентичности, бороться за упразднение любых реакционных законов о браке и так далее. Это – основа всеобщей борьбы против правых и правящего класса. Марксисты отказываются от любого угнетения и любой несправедливости, вызываемых капитализмом, кто бы от них ни страдал. Мы стоим под флагом «боль для одного есть боль для всех». Марксизм – это всеобъемлющая теория борьбы за освобождение человечности, и он ставит рабочий класс во главе этой борьбы потому, что он есть наиболее революционный среди угнетенных классов, он имеет особую роль в производстве и общества и потому, что он есть прямое следствие капиталистической системы. Эта ведущая роль рабочего класса в борьбе против всех форм угнетения также происходит из его условий труда и жизни, которые включают, в форме зародыша, будущие элементы социалистического общества, которое справляется с разделением на классы, угнетением одной нации другой и, конечно, угнетением женщины мужчиной.
Активная солидарность совершенно несравнима с представлением о союзничестве, которое выходит из примата субъективного опыта, утверждаемого политикой идентичности. Спорный момент заключается в том, что якобы только те, кто пережил угнетение способны понять его и бороться с ним, а те, кто сочувствует борьбе угнетенных и маргинализированных групп получают второстепенную роль пассивных болельщиков.
Но так называемые «политики идентичности» де-факто являются вредными для борьбы женщин, чернокожих, иммигрантов, аборигенных или ЛГБТ-групп. Это явление лишь углубляет расовые различия, претендуя на то, чтобы нивелировать их, делает свободную мысль и рациональную дискуссию невозможными. Политические демагоги и мелкобуржуазные фанатики, кто подменяет резким порицанием любые аргументы, окрикивают любого, кто осмеливается вопрошать их собственную «политкорректность». Создается атмосфера истерии.
Эти люди полагают, что политические и социальные проблемы могут быть сведены к проблемам угнетенных групп. Они полагают, что требования справедливости на основании цвета кожи или половой принадлежности могут решить все проблемы. Но на самом деле, проблемы угнетенного меньшинства являются отражением глубинных противоречий капитализма, но не причиной. Таким образом, эти требования отводят внимание от реальных проблем и сеют бесконечное смятение и раздор. Эти люди обвиняют марксистов в том, что те игнорируют борьбу угнетенных. Они говорят, что те ждут революцию, которая решит все проблемы, но не имеют ответов здесь и сейчас. Ничто не может быть дальше от правды. Мы предлагаем методы классовой борьбы для борьбы против угнетения. Мы предлагаем военные действия масс против несправедливости. Это как раз проповедники реформистской политики идентичности, кто играет цитатами и законами, оставляя нетронутой структуру капитализма. Они сеют смуту и разделяют людей на все меньшие и меньшие группы, оставляя их бессильными бороться с подлинным источником угнетения и эксплуатации. Мы явно объясняем, что проблемы угнетенных есть отражения глубинных противоречий классового общества и было бы утопией верить что эти проблемы могут быть разрешены пока остается классовое рабство. Только широкий союз всевозможных угнетенных и эксплуатируемых групп может победить порабощение и подготовить почву для свержения капиталистической системы.
ПОЛИТИКИ РАЗДЕЛЕНИЯ
Нет никаких сомнений в том, что расизм является важной проблемой капиталистического общества. Он всегда использовался правящим классов для разделения и ослабления рабочего класса, выставляя одну общественную группу против другой на основании этничности, цвета кожи, языка и т.д. Борьба против расизма во всех формах, таким образом, есть приоритет для марксистов, кто всегда стремится к максимальному единству рабочего класса в войне против капитала.
Ни в одной развитой капиталистической стране борьба против расизма не имеет такой важности как в Соединенных Штатах. Появление Black Lives Matter есть выражение желания миллионов черных сражаться против полицейского насилия, дискриминации и расизма. Это целиком прогрессивно и должно поддерживаться.
Однако, стремление «теоретизировать» этот феномен привело к преувеличениям, который могут иметь негативные последствия, особенно для борьбы черных американцев за свои права. Марксисты борются против расизма и полицейского насилия, но мы никак не обязаны принимать однобокую и ложную идеологию, которая не делает ничего чтобы способствовать этой борьба и всё – для того чтобы затруднять и ослаблять её.
Несомненно, есть многочисленные формы угнетения помимо классовой эксплуатации, такие как расизм, сексизм, гомофобия, трансфобия и так далее. Как марксисты, мы их признаем и выступаем против любого угнетения. Проблема интерсекциональности в том, что она ставит то, что нас разделяет выше того, что нас объединяет, фокусируясь на бесчисленных комбинациях различных форм угнетения и так называемых «привилегий», которым может подвергаться каждый человек, и утверждает что в результате этого все мы имеем конфликтующие интересы. Это ставит разные угнетенные группы и слои рабочего класса друг против друга вместо того, чем продвигать формы коллективного действия, вооруженную классовую борьбу, которая требуется для борьбы с угнетением и уничтожения эксплуатации.
Согласно выдающейся феминистке-интерсекционистке Патриции Хилл Коллинз, «все группы обладают в различной степени проблемами и привилегиями», и «в зависимости от контекста, индивид может быть угнетателем, или членом угнетенной группы, или одновременно угнетателем и угнетенным». Она приводит пример белой женщины, для которой раса является преимуществом, а пол – слабостью. Проблема этой точки зрения в том, что она полагает, будто если человек не испытывает данной формы угнетения, то он в этом отношении угнетатель и имеет интерес к сохранению такой формы угнетения. Этот фокус на индивиде как основном вершителе угнетения лишь служит дальнейшей атомизации борьбы угнетенных. Более того, ни один из слоев рабочего класса не имеет никакого интереса сохранять угнетение других. Все в точности наоборот.
Вместо объединения всех угнетенных людей в общей борьбе против капитализма и буржуазного государства, «интерсекционисты» хотят разделить борьбу на мельчайшие парные элементы: черные женщины против черных мужчин, черные женщины-инвалиды против здоровых черных женщин и т.д. Таким разделением и разложением они делят само движения, отвлекая внимание от основных проблем и сталкивая различные группы друг с другом.
Таким образом, каждый отдельный сегмент движения приглашается к утверждению наших прав над вашими правам. Таким образом, все движение делится на все более и более мелкие части. В то же время, настоящие угнетатели, банкиры и капиталисты, медийные бароны и полицейские генералы, реакционеры и расисты, потирают руки и наблюдают с ликованием как энергия движения расходуется в мириадах бессмысленных склок и конфликтов.
Это ведет к нападениям одних активистов на других из-за их предполагаемой позиции в «иерархии привилегий». Так, черные мужчины считаются «привилегированными» по сравнению с черными женщинами и так далее. Этот список бесконечен и неизбежным концом является распыление движения на тысячи мелких фрагментов. Вместо борьбы против общего врага, каждая группа угнетенных поддерживается в своем стремлении сфокусироваться на своей собственной форме угнетения и спорить со всеми остальным угнетенными группами.
Вместо массовой борьбы, малые группы активистов оказываются вовлеченными в свои собственные отдельные битвы за частные проблемы. Но проблемы здесь не заканчиваются. Логический вывод таков, что ни одна организация не представляется возможной поскольку каждый индивид неизбежно уникален, имеет свой уникальный опыт капитализма. Разговор о «союзниках» и совместных выступлениях едва ли прикрывает тот невразумительный и сеющий разногласия подход, который предлагается.
Примером абсурдной максимы, к которой ведут подобные идеи, является недавний скандал вокруг трансфобии радикальных феминисток, таких как Джулия Биндел, Гермена Грир и других, кто написал большое число разжигающих вражду комментариев о женщинах-трансгендерах, по сути обвиняя их в том, что они «не настоящие женщины». Это есть выражение обсессии, вызванной политиками идентичности, определением категории к которой принадлежит тот или иной человек. Более того, вместо чем бросать вызов политическим идеям, которые не нравятся обеим, обе стороны друг друга бойкотируют, не объединяются, протестуют и хулиганят, что прекращает совместные действия и не оставляет возможности дебатов.
Если правда то, что каждая группа угнетенных людей испытывает угнетение по-особенному, с тем же успехом можно сказать, что каждый отдельный индивид испытывает свои особенные чувства и, следовательно, никто не может понять мои проблемы, которые есть моя личная собственность. Этот аргумент ведет нас назад в философское болото эмпириокритицизма. Субъективный идеализм, присущий интерсекционизму, в наиболее грубой форме выражен в следующей мысли Патриции
Хилл Коллинз: «всеобъемлющая матрица доминирования включает множественные группы, каждая с различным опытом слабости и привилегий, что производит соответствующие частные перспективы. Ни одна группа не обладает верным углом зрения. Ни одна группа не обладает методом, который позволил бы найти абсолютную «правду».
ОСТАВЛЕНИЕ КЛАССОВОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
В любых статьях и выступления приверженцев "интерсекционизма", сложно найти какое-либо упоминание класса, а еще реже - рабочего класса.
В тех редких случаях, когда класс все же упоминается, это не выражается по-марксистски, но в форме дискриминации ("классизм") - как один из многих и никоим образом не главнейший. Рабочий класс более не является производителем общественного благосостояния, эксплуатируемым в процессе производства, только лишь очередной категорией людей, кто "дискриминируется": еще один печальный тупик бывших левых, кто полностью отказался от точки зрения коммунизма и социалистической революции.
Вместо чем искать корни угнетения в классовом обществе и, при капитализме, в экономическом доминировании банкиров и капиталистов, "интерсекционисты" стараются отыскать их в социальном поведении людей и том языке, на котором они говорят. С их точки зрения, нынешнее угнетенное положение женщины - не результат капиталистического зарплатного рабства, но результат использования дискриминирующего языка или дискриминирующих структур в организациях.
В бывших колониях, в результате идеологического банкротства сталинизма, различные группы или течения увидели, после триумфа китайской и кубинской революций, новую, более оригинальную форму, вне "марксистской ортодоксии", новую философию освобождения. Эта утверждаемая философия полагает, что ключ к освобождению бывших колоний в том, чтобы освободиться от европейского образа мыслей и языка, и это приведет к эпистемологической и мыслительной деколонизации. Это должно стать базисом "оригинального" понимания истории этих стран, и начнет их освобождение. Реформистское и реакционное мышление приглашает нас не сражаться против буржуазии и её жестоких форм эксплуатации, но находить, говоря эпистемологическим языком, новые пути для движения вперед.
С этой точки зрения, все, что требуется - это не революция, нацеленная на коренную реконструкцию общества с самых его основ, но реформа и изменения в мышлении и поведении человека. Цель не в том, чтобы изменить общество, а в том, чтобы стремиться к индивидуальной абстрактной самореализации, оставляя без внимания тот факт, что пока существует капитализм, будут существовать эксплуатация и угнетение.
Революционная партия - это инструмент рабочего класса для взятия власти и преобразования общества. Это не миниатюрная копия нового общества, но катализатор для его создания. Очевидно, что мы выступаем против любого выражения угнетения в наших рядах и в нашей политической борьбе. Однако, интерсекционисты полагают, что они могут построить чистую органищацию, свободную от дискриминации. Они не могут понять, что любая организация будет находиться под давлением общества, в котором она создана. Например, угнетение женщин в условиях капитализма делает маловероятным, что мы получим равную представленность мужчин и женщин в большинстве организаций пока существует капитализм. Мы должны внять все барьеры для женщин и иных угнетенных групп, стоящих на пути их участия, но мы не можем устранить давление общества до тех пор, пока классовое общество существует.
Интерсекционисты кончают тем, что строят утопические прототипы будущего общества внутри старого, вместо того чем строить такую организацию, которая действительно покончит с этим обществом и его дискриминационной сущностью. Идеалистическая концепия есть полное отрицание материалистической и диалектической концепции общества. Идеалистическая концепция также находит свой путь в разных вариантах "реформ", которые предлагают части этого движения: "гендерно-нейтральный язык", "гендерно-нейтральное воспитание детей" и т.п.
Таким образом интерсекционисты воображают, что каким-то образом найдут корни
угнетения в плохих идея и смогут их просто "вытеснить образованием", это полностью реформистская и утопическая концепция.
"РАЗНЫЕ ШКОЛЫ ФЕМИНИЗМА"?
В последние несколько лет мы стали свидетелями массовых движений против угнетения и дискриминации в некоторых странах. Начиная с Black Lives Matter - движения против полиции, убивающей молодых черных, к однополому референдуму в Ирландии, движению защиты абортных прав в Польше и движению против насилия в отношении женщин в Аргентине, Мексике и других странах. Эти движения отражают то прогрессивное настроение, к которому мы должны присоединиться, содержащему элементы вопрошания системы в целом.
В Испании забастовка 8 марта и движение против La Manada (волчья стая), группы насильников, включившее в себя тысячи и даже миллионы, произошли под влиянием феминизма. В глазах масс это слово обрело значение "борьбы за равные права для женщин". Однако, лидеры организаций, называющие 8 марта "феминистической забастовкой" являются феминистами в смысле приверженности феминистической теории. Они спорят с тем, что движение освобождения женщин должно быть "трансверсальным" (то есть пронизывающее классы и политические течения), что мужчины в лучшем случае могут быть "лучшими союзниками" и не должны принимать участия в забастовке, что их ролью должно было стать заменить бастующих женщин на работе, и также продвигающих ту идею, что эксплуатация женщин при капитализме имеет место и в воспроизводстве рабочей силы, следовательно, мы должны бороться за "оплату домашнего труда". Поскольку движение стало массовым, большинство участников должны быть в курсе большинства этих идей.
В эти условиях некоторые товарищи высказали идеи, что мы должны принять слово «феминист» и описать таким образом себя. Мы не думаем что это правильно или необходимо. Конечно, было бы серьезной политической ошибкой начинать свою аргументацию в статьях и нашем вмешательстве с полемики вокруг значения слова «феминизм». Что мы должны сделать, как и при любом вмешательстве в движение масс, это использовать его наиболее революционные и прогрессивные моменты и предлагать в позитивном ключе нашу собственную программу и стратегию.
Мы должны спорить, в товарищеском ключе, с неверными и непродуктивным идеями, выдвигаемыми лидерами движения, связывая себя в то же время с революционным духом, который питает его ряды. Это то, что мы пока сделали в таких странах как Мексика, Италия (где было массовое движение примерно 8 марта 2017) и в Испании. Тот факт, что мы не называли себя «феминистам» не стал преградой нашему вмешательству.
Многие молодые люди и девушки называют себя феминистами, на самом деле таковым не являясь с марксистской точки зрения. Они получают понимание неравенства в обществе и то, что они хотят выразить, называя себя феминистами, это то, что они против угнетения женщин, что они за равное общество. Это может стать отправной точкой в победе революционных марксистских идей.
Феминисты часто обвиняют «патриархат» в большинстве общественных проблем. Это правда, что порабощение женщины есть древнейшая форма рабства, которая возникла вместе с классовым неравенством и существует тысячелетия. Только фундаментальная реконструкция общества может положить конец этому отвратительному рабству раз и навсегда. Но такое революционное изменение может стать только результатом объединенного революционного действия рабочего класса. Это предполагает единство в действиях трудящихся мужчин и женщин, сражающихся за свое освобождение как класса. Феминисты стремятся видеть патриархат в качестве структуры, отличной от структуры классового общества, что неизбежно ведет выводу о том, что освобождение женщин отлично от освобождения рабочего класса. Это реакционная и разделяющая идея, которая также представлена, хотя и в разбавленной форме, среди многих, кто называет себя марксистскими феминистами и социалистическими феминистами.
Полное освобождение женщины может быть достигнуто только социалистической революцией, которая уничтожит эксплуатацию, на которой основывается угнетения женщин. Значит ли это, что мы игнорируем борьбу за продвижение, скажем, женщин в условиях капитализма? Конечно, нет. Мы будем бороться против всякого малейшего проявления дискриминации и угнетения женщин. Это основное условие для достижения боевого братства всех рабочих.
Иногда подвергают сомнению, что есть различные школы феминистической мысли, и это, несомненно, так. Верно также то, что есть различные типы анархизма, и некоторые ближе к марксизму, чем другие. Но это не отменяет того факта, что есть ясная разделительная линия между настоящим марксизмом и анархизмом.
Хотя и существуют разные типа анархизма, они все имеют одинаковые предрассудки, в той или иной степени. Путь к победе над теми анархистами, кто ближе к коммунизм, заключается не в том, чтобы считать эти различия несуществующими или чтобы сказать анархистам: «Видите! Мы на самом деле сражаемся за одно и то же!». Совсем наоборот: чтобы рассеять сомнения у честных анархистов, нужно объяснить разницу между путаными и ненаучными идеями анархизма и ясными, научными идеями революционного марксизма.
Во времена Русской Революции некоторые считали себя «коммунистическими анархистами». В результате революционного опыта, лучшие из пролетарских элементов из числа анархистов подошли ближе к большевизму и сражались бок о бок с большевиками в Революцию и Гражданскую Войну. Многие из них вступили в Коммунистическую Партию. Течение «анархо-коммунизма» оказалось серединой пути перехода движения к коммунизму.
Точно так же, может быть верным, что некоторые виды феминизма более прогрессивны, чем другие. Марксисты должны бороться всеми способами за полное освобождение женщин. Могут задать вопрос: а что такое феминизм? Это вопрос, на который невозможно ответить определенно. Этот термин используют и консерваторы и либералы, прогрессисты и левые. Он используется чтобы оправдать вторжение в Афганистан, на почве защиты прав женщин, и в то же время люди, которые хотят бороться за равенство и освобождение человечества пользуются им. На самом деле, даже в Испании правая правящая партия также использовала пурпурные феминистские ленточки 8 марта чтобы показать, что они «тоже феминисты». Оксфордский словарь дает такое определение: «Защита прав женщин на основе равенства полов». Это определение показывает основную проблему данного термина: оно не говорит ничего с классовой точки зрения.
Феминизм лучше всего может быть определен через то, чем он не является: он не дает никакого ответа на вопрос откуда появилось угнетение и, посему, как с ним бороться и устранять. Всевозможные типы феминизма дают свои ответы, если они у них вообще есть. Феминизм полагает, что как-то возможно устранить угнетение женщин, не устраняя сперва его коренную причину: капитализм и классовое общество в целом. Различные виды феминизма смотрят только на его симптомы, но не причины. Как марксисты, мы имеем сказать следующее. Нам нужна четкая демаркационная линия с феминизмом. Это не потому, что мы не боремся «за права женщин на основе равенства полов», что мы, конечно, делаем, но потому, что даже «лучший вид» феминизма создает лишь смятение и ложное чувство единство, переходящее классовые границы.
Таким образом, не имеет никакого смысла называть себя марксистскими феминистами. На самом деле, это просто контрпродуктивно и не помогает прояснить вопрос для молодых классовых бойцов, полагающих себя феминистами. Напротив, мы должны объяснить открыто почему мы не феминисты, так как это поможет людям на пути к марксизму и не создаст лазейки через которую мелкобуржуазные, внеклассовые идеи и философский идеализм могут проникнуть в ряды марксистов.
Хотя мы не называем себя феминистами, мы не должны создавать впечатления, что мы как-то безразличны к глубоко сидящему чувству негодования, испытываемому массами женщин рабочего класса, кто страдает и как рабочие, и как женщины при капитализма. Не должны мы также и поддерживать ложную идею, будто марксисты подчиняют борьбу за освобождение женщин далекому социалистическому будущему. Под знаменем феминизма, несмотря на все противоречия и ограничения, новое поколение женщин вовлекается в борьбу против текущего состояния дел. Отталкиваясь от этой конкретной ситуации и понимая её революционный потенциал, мы должны найти путь чтобы связать застарелое угнетение женщин с конкретной ситуацией в эпоху разложения капитализма.
Аналогично, выступая как революционеры в профсоюзных движениях, мы участвуем в повседневной борьбе рабочих, в то же время требуя образование боевых союзов и социалистических политик. Точно так же мы должны участвовать во всяком массовом движении, стараться придать ему военный характер и связать непосредственные требования с необходимостью фундаментальных перемен в обществе. Это наша обязанность создавать переход между демократическими порывами женщин и их борьбой за равенство с идеей общей борьбы всех рабочих против угнетающей их системы, выражая необходимость объединения и нанесения финального удара капитализму, который всегда ищет пути разделения угнетенного класса чтобы продлить свое господство.
Говоря что вы «марксистский феминист», вы приходите к утверждению что марксизм не включает в себя борьбу за равенство. Действительно, сталинизм этого не делал. Но как мы выступаем против сталинизма за присвоение марксистского наследия, так же должны поступать мы и здесь. Мы говорим, что сталинизм это не марксизм, и что сталинистский бюрократический режим не был социализмом, также должны мы спорить с тем, что сталинистский взгляд на женский вопрос, гомосексуализм и т.д. не имеет ничего общего с марксизмом.
По определению, категория «женщины» включает в себя женщин всех классов – классов, имеющих непримиримые интересы. Смазывая эти обманчивые классовые различия и противоречия, феминизм не может примириться с марксизмом, который начинается с классового анализа. Если мы хотим победить феминизм в движении к марксизму, это может быть сделано только на основании твердого убеждения в своих принципах. Мы должны раз за разом указывать, что полное освобождение женщин может быть достигнуто только через классовое объединение и социалистическую революцию. Есть те, кто называет себя феминистами потому что они защищают права женщин. Марксисты также защищают права женщин, хотя мы и не феминисты. В любом случае мы должны объяснять самым товарищеским образом, что мы не против их борьбы, напротив, мы всецело поддерживаем её, но мы полагаем, что это может быть достигнуто только в борьбе против капитализма, а не в разделении. В то же время, мы должны быть на передовой всякой борьбы против дискриминации и неравенства, сражаясь за всякое малейшее требование, которое способно приблизить равенство и противостоит любой форме угнетения и дискриминации, такой как:
• Всеобщая занятость с равной оплатой равных работ
• Конец всеобщей экономии (которая непропорционально затрагивает женщин, урезая их заработок, заставляя их делать больше домашней работы, заботиться о молодых и старых чтобы компенсировать недостатки социальной системы)
• Право на аборт
• Бесплатная, качественная медицина для всех, включая неограниченный доступ к планированию семьи, абортам и центрам домашнего насилия
• Полностью оплачиваемый декретный отпуск
• Всеобщая программа строительства социального жилья
• Расширенная сеть бесплатной помощи на дому, покрывающая рабочие часы
• Бесплатная и качественная забота о престарелых, на дому или в стационаре
• Предоставление бесплатного питания и услуг прачечной
• Бесплатные, качественные столовые на работе и в школах
• Противостояние и борьба против насилия в отношении женщин
Однако, базовым условием успешной борьбы на рабочем месте является объединение мужчин и женщин как рабочих. Фундаментальная линия разграничения такова, что марксизм объясняет общество в терминах классов, не в терминах пола. Основное разделение общества – между рабочими и капиталистами, эксплуатируемыми и эксплуататорами. То, что есть и другие виды угнетения, это тоже правда. Но согласно последнему анализу, ни один из них не разрешается при капитализме.
Что касается остальных вопросов (заработок, пенсии, жилье, медицина, условия труда), ежедневная борьба за их улучшение при капитализме есть единственный путь мобилизовать и организовать рабочий класс, подготовить его к свержению капитализма, в чем трудящиеся женщины будут играть важнейшую роль.
Мы, конечно же, приветствуем тот факт, что есть феминисты, кто начал понимать ограничения феминизма. Но этот положительный тренд имеет значение только как переходный этап к принятию последовательной классовой точки зрения. Полное освобождение женщин будет достигнуто после триумфа социалистической революции или не будет достигнуто вовсе.
«ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЙ РАДИКАЛИЗМ»
Вместо подлинной борьбы за равенство нам предлагается лишь её искусственная часть. Вместо борьбы за освобождение через революционную реконструкцию общества нам предлагается «политкорректность». Это сводится к бесконечному жалкому спору о словах и их значении: неприемлемость употребления того или иного слова, необходимость изменения «основанного на гендерных понятиях языка» и так далее.
В истинном духе постмодернистского «нарратива», который заменяет Словом Дело, значительное время тратится в определенных странах, где люди, называющие себя «левыми» или «марксистами» занимаются словарной акробатикой чтобы вывернуть язык, нейтрализуют слова женского и мужского рода, приходят к мутациями вроде companeras в испанском или compagne в итальянском и т.п. Такая игра словам никак не связано с прогрессом борьбы за освобождение женщин, черных или кого бы то ни было еще. Это фетишизм самого грубого и нелепого свойства.
В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс уже разобрались с мыслью о том, что меняя сознание индивидов мы можем изменить материальные условия жизни и что для свершения революции сперва нужно «обучить» людей:
«И для массового производства коммунистического сознания, и для успеха самого дела, массовое изменение людей есть по необходимости такое изменение, которое может происходить только в действительном движении, в революции; эта революция необходима, тем самым, не только потому, что правящий класс не может быть свержен иным путем, но также потому, что класс, свергающий его, лишь в революции может преуспеть в освобождении себя от всей грязи эпох и стать готовым основать общество на иных началах».
Постмодернистская обсессия языком переворачивает всю проблему с ног на голову. Изменение языка ни на йоту не изменит реальный факт угнетения. Думать так значит следовать целиком идеалистическому подходу. Язык меняется и развивается, отражая изменения в реальном мире, но обратное гарантированно неверно.
Споры вокруг терминов есть занятие, типичное для университетских семинаров, где люди располагают всем временем мира, которое они могут посвятить бесчисленным спорам ни о чем, подобно собаке, гоняющейся за собственным хвостом. Германский поэт Гёте писал: «В начале было Дело». То, что действительно необходимо делать для освобождения женщин, есть активная борьба против угнетения и дискриминации. Но изначальным условием успешных действий масс есть боевое объединение рабочего класса, мужчин и женщин, против тех, чья власть держится на всеобщем порабощении работников.
Похоже, что «радикальная» мелкая буржуазия всегда стремится иметь повод для досужих споров, вроде так называемой квир-теории. Мы не будем останавливаться на её детальном анализе. Это может быть сделано в отдельных работах. Достаточно сказать, что это целиком и полностью реакционная концепция, коренящаяся в философском идеализме в его наиболее грубой форме. Она сеет раздор, который мешает борьбе против угнетения и неизбежно играет на руку реакции вне зависимости от намерений тех, кто поддерживает её положения.
Марксизм строит на философском материализме – единственном подлинно научном методе анализа природы, общества и человеческого поведения. Нравится это кому-то или нет, секс в мире животных (включая человека) есть нормальный метод репродукции. Асексуальная репродукция существует в животном мире, например, у земляных червей и некоторых видов рыб. Но она исчезает в эволюционном развитии и полностью отсутствует у млекопитающих.
Секс – это не что-то, что люди сознательно определили или изобрели. Это продукт эволюции. Мысль о том, что секс может быть определен искусственно человеческим волением и эмирически, и философски неверна.
Базовое сексуальное разделение есть между мужчинами и женщинами. Это определено природой репродуктивного процесса. В свою очередь, оно несет в себе в зародыше разделение труда, которое, на определенном этапе, ложится в основу классового разделения общества. Подчинение женщин мужчинам, выраженное в патриархальных семейных отношениях, совпадает с началом классового общества и может быть целиком уничтожен лишь после уничтожения самого классового общества.
Марксисты борются за реальное освобождение женщин и всех остальных угнетенных социальных групп. Но оно недостижимо лишь представлением о том, что нет такой вещи как пол. Человек может думать что ему заблагорассудится. Но в конце концов, ему придется принять материальную действительность взамен ментальных упражнений философского идеализма.
Среди бесчисленных странных и удивительных вариантов квир-теории (которую мы в принципе не должны определять как теорию) существует общая мысль: во-первых, она представляет гендер (и даже пол) как полностью социальный конструкт, отрицая все биологические и материальные аспекты. Следующий шаг – создание представления о бесконечной вариативности гендера, в которой каждый может выбрать то, что ему по душе.
Мы не отрицаем тот факт, что кроме мужского и женского пола есть и промежуточные формы, известные на протяжении долгого времени. В доколумбовой Америке, такие люди признавались особой социальной группой и с ними обходились уважительно.
Современная наука дает людям возможность менять пол при необходимости. Очевидно, что мы противостоим любым формам дискриминации и нетерпимости в отношении трансгендеров. Также мы не имеет ничего против тех, кто определяет себя так, как им того хочется. Однако, принимая это за способ изменения общества, мы приходим к идее (очень удобной для правящего класса), что эмансипация есть целиком вопрос личного жизненного выбора.
Мы видим негативный эффект такого подхода в уродливых размежеваниях и презрительной вражде между некоторыми радикальными феминистами и некоторым транс-правым активистами. Подобное развитие никак не может служить делу борьбы против угнетения в любом смысле и форме. Оно целиком реакционно и должно быть повержено.
«ИДЕНТИЧНОСТЬ» В РАБОЧЕМ ДВИЖЕНИИ
Марксисты борются за освобождение женщин и будут защищать любое прогрессивное движение, сколь бы частичным оно ни было, направленное на повышение статуса женщины даже внутри существующей капиталистической системы. Но мы будем вести эту борьбу своими методам, то есть методами классовой борьбы пролетариата.
Мы отметили в своем последнем анализе, что подлинное и полное освобождение женщин может быть достигнуто только на основе коренного изменения общества, то есть средствами социалистической революции. Но базовым условием для этого есть то, что рабочий класс должен объединиться и осознать свои революционные задачи.
Марксисты противостоят и борются против любой формы угнетения и дискриминации (Оммммм...). Но в противостоянии и борьбе против них, мы не должны забывать, что наша главная цель – борьба за социализм, и это значит, что свыше всего мы должны защищать единство рабочего класса. Мы – за полное единство рабочего класса, которые свыше любых различий на основе гендера, этничности, языка или религии. То, что стремится сохранить единство рабочих и повысить уровень их классового сознания, прогрессивно. То, что служит из разобщению на любом основании, реакционно и должно быть повержено. Это точка зрения, не которой мы настаиваем. Угнетение женщин – в особенности женщин-рабочих – наравне с другими карами капитализма, таких как разрушение окружающей среды или угнетение наций, есть неотъемлемая часть капитализма. Мы не можем иметь капитализм без домашнего рабства или «двойной ноши», которую несут трудящиеся женщины; у нас не может быть капитализма без разрушения нашей планеты из-за жажды наживы многонациональных корпораций; и у нас не может быть капитализма без порабощения малых народов империалистами для разграбления принадлежащих им ресурсов и утверждения их власти над всеми остальными. Таким образом, единственным действительным способом положить всему этому конец является социальная трансформация общества, ведомая рабочим классом.
Бюрократия рабочего движения научилась настраивать одни группы рабочих против других, что позволяет ей по-разному платить разным рабочим. Профсоюзные лидеры в поисках легкой жизни, договариваются с боссам и продают одни группы рабочих чтобы получить поддержку других. Все в большем числе стран «позитивная дискриминация» систематически применяется бюрократией, чтобы поставить во главу рабочего движения карьеристов, кто использует свою гендерную или этническую принадлежность для продвижения вверх, поддерживаемые правой бюрократией для того, чтобы оттолкнуть левых кандидатов в сторону.
Бюрократы любят организовывать «резервные должности» для женщин, черных и т.д. в своих собственных интересах. Профсоюзная бюрократия в особенности этим пользуется для разбавления состава выборных групп. Они опираются на группы карьеристов, которые предположительно представляют «особые группы», кто строит свою карьеру на таком патронаже. И карьеристы рады поддерживать руководство в обмен на то, что оно позволяет им крутить свои дела. Вместо чем оказывать «представительство» этим «особым группам», получается что в руководстве они представлены все в меньшей степени, кандидаты выбираются не на основе их собственно политической позиции, а просто чтобы покрыть квоты и т.д.
Настояние на гендере или этничности как основном признаке ведет к разобщению людей не на основе классовой принадлежности, а по иным основаниям. Последствия этого исключительно негативны для рабочего класса. Не случайно что правые профсоюзные лидеры и реформисты (в особенности левые реформисты) повсеместно применяют политики идентичности и политкорректность, чтобы отвести внимание от классовой борьбы и реальных проблем, стоящих перед рабочим классом. Они концентрируются на вопросах языка более, чем на вооруженной классовой борьбе против угнетения.
Эти разрушительные идеи – оружие в руках наиболее реакционной части профсоюзной бюрократии, чья главная роль – полицейский надзор за рабочим классом, ограничение классовой борьбы. К традиционному арсеналу полицейских методов бюрократии, как угроза дисциплинарного взыскания, исключение воинственно настроенных рабочих представителей из профсоюза, увольнения и т.д., теперь добавлен новый метод: угроза и «охота ведьм» со стороны фанатиков «политики идентичности».
На одном профсоюзном конгрессе в Англии приверженцы политики идентичности предложили резолюцию, согласно которой союз должен автоматически признавать любое обвинение в домогательстве, поданной женщиной в отношении мужчины, истинным, без требования какого-либо доказательства помимо её слов. Делегат-мужчина выразил сомнения: «Я – рабочий представитель. Представьте, у меня есть начальник-женщина, которая хочет от меня избавиться. Для неё это очень легкая задача: просто обвинить меня в домогательстве, и я тут же вылечу на улицу и профсоюз даже не сможет защитить меня». На этом основании резолюция была отклонена. Но опасность такой политики очевидна.
Причина, по которой с этими политиками не борются, не в том что они победили в дискуссии, а в том, что люди боятся угроз со стороны сторонников политик идентичности. Любой, кто пытается противостоять их интригам, немедленно получает ярлык расиста, мизогиниста или иной яркий эпитет на их усмотрение. Это ведет к хулиганскому поведению и яростным кампаниям травли, направленным против левых профсоюзных активистов на основании сфабрикованных обвинений. Жалобы немедленно тонут в море крика и рёва защитников политик идентичности, кто не задумываясь бросает в оппонентов самые скандальные угрозы и обвинения.
Принцип квот в реальность есть наиболее вульгарный способ диверсии. Многие правые были избраны лишь на том основании, что они представляют ту или иную миноритарную группу. Но все хранят молчание в страхе быть обвиненными в защите дискриминации.
В Англии Тони Блэр пытался с помощью списков, составленных целиком из женщин, выдавить левых. По иронии, именно «левые» изначально продвигали эти идеи в рамках своей риторики позитивной дискриминации. Это сыграло на руку правым. Так, правое крыло партии лейбористов использовало национальный вопрос чтобы сместить Джереми Корбина, говоря о том, что все нации должны быть представлены. По странному стечению обстоятельств, Шотландская и Уэльская лейбористские партии полностью контролировались правыми.
Левые реформисты, всегда счастливые показать себя феминистами, настаивают на этой позиции еще сильнее. Они настаивают на квотах и особом отношении к женщинам и прочим. Подемос, Моментум и другие - они идут гораздо дальше в этом вопросе, чем традиционное рабочее движение, что отражает мелкобуржуазное влияние на эти организации. Одним из реакционных следствий квот является то, что они делают еще глубже разделение общества и конкуренцию внутри рабочего класса. В настоящий период капиталистического кризиса, при котором экономия на всем стала политикой всех правительств, большое число реакционных идей оказались услышанным рабочим классом, который может прийти к реакционным выводам о том, что все наши проблемы не следуют из капитализма как такового, но из активности национальных меньшинств и иммигрантов, от женщин, требующих равных прав и т.д. Это основа фашистской пропаганды: у нас недостаточно рабочих мест, у нас ограниченный доступ к образованию и социальной поддержке и т.д. Из-за квот, выделяем национальным и гендерным меньшинствам и т.п. Все это способствую распространению яда расизма и разделения внутри рабочего класса. Кроме того, выбранные на основе квот будут всегда рассматриваться как второй класс, и их мнение будет легко отводиться тем аргументом, что у них по сути нет мандата и они избраны лишь потому, что они женщины/черные/педики или по любой иной квоте, по которой они прошли.
В Бразилии ситуация еще хуже. Хотя практически все левые капитулировали перед отвратительным предложением разделить все населения на основании "этничности" чтобы ввести квоты в университетах и т.п. - все равно против кое-чего наши бразильские товарищи яростно восстали. Они требуют борьбы за образование, медицину, жилье и т.п. для всех - цель, вполне достижимая при текущем уровне благосостояния общества - но не рассматривать эти блага как ограниченные и не бороться за их пропорциональное разделение.
Мы настойчиво выступаем против так называемой позитивной дискриминации, квот, представительств и всего остального. Для того, чтобы обеспечить максимальное представительство женщин и меньшинств в рабочем движении, нужно доказать на деле, а не на словах, что мы все боремся против любого рода угнетения и дискриминации, за всеобщее трудоустройство, равную оплату туда и т.д. Только на основе боевой программы мы можем добиться успеха в агитации среди наиболее угнетенных слоев населения. Но это означает, что лидерство должно быть в руках лучших бойцов невзирая на то будут ли они женщинами, мужчинами, черными или белыми, нормальными или педиками. Этот пустой фетишизм появился в рабочем движении с появлением объединений белых воротничков, профессий среднего класса. Они были ближе всех к интеллектуалам среднего класса и студентам. В результате деиндустриализации и объединения профсоюзов, эти слои отодвинули рабочих. Больше представителей среднего класса, кто оказался более убедительным (или по крайней мере кричал громче) заразили движение своими "модными" идеями, которые установились как принятая норма.
Это отразилось на союзах в разных странах в той или иной степени. Поэтому у нас есть резервные должности для женщин, ЛГБТ, черных, инвалидов и остальных, несомненно. У них проводятся собственные конференции, комитеты и т.п., каждый со своей бюрократией. Они настаивают что только они могут принимать такие решения. И до тех пор, пока они не раскачивают лодку, в которой находится вся остальная бюрократия союза, им позволено управлять своими вотчинами. Левые реформисты и сектанты принимают такое состояние дел, поскольку их собственные идеи и политика по сути также мелкобуржуазны.
РЕАКЦИЯ ПРОТИВ ЛИБЕРАЛЬНОГО ФЕМИНИЗМА
Женщины среднего класса шумят о новых карьерных возможностях: стать банкирами, руководителями компаний или даже президентом США. Это новый вариант старой песни реформистов: "Я в состоянии улучшить условия для рабочего класса - одного за другим, начиная с себя".
Как именно вхождение женщин в советы директоров банков помогает трудящимся женщинам при этом не поясняется. Женщины боссы что, более добры к подчиненным, чем мужчины? Статистика в этом отношении неутешительна. И вообще, как успех Маргарет Тэтчер, Ангелы Меркель или Терезы Мэй может помочь делу их "сестер", работающих на фабриках - эту тайну еще предстоит раскрыть.
Постепенно все растущее число политически сознательных женщин приходят к пониманию негативных аспектов феминизма. Они видят, что вместо борьбы с капитализмом как эксплуатирующей и угнетающей системы, "уклон в феминизм" скорее заставляет женщин думать о движении лишь в той мере, в которой оно дает им индивидуальные преимущества.
В своей книге "Почему я не феминистка" Джесса Криспин описала феминизм как самостоятельный бренд, популяризованный руководителями компаний и компаниями по производству товаров для красоты, "борьба, позволяющая женщинам на равных участвовать в угнетении нищих и слабых". Неплохо сказано, хотя можно заметить, что несмотря на название книги, Джесса Криспин все равно называет себя феминисткой.
Газета "Нью Йорк Таймс" дает следующий комментарий: "Книга "Почему я не феминистка" выходит в то время, когда некоторая часть либеральных женщин Америки оказывается готовой к значительному сдвигу - направленному, внезапно, в сторону убеждения, что система не чтит "творцов успеха в патриархальном обществе.. власти и денег", как об этом пишет Криспин".
Похоже, что есть растущий спрос на феминизм, заботящийся больше о бедных женщинах, чем о числе женщин-руководителей компаний.
"Противоположный взгляд - что феминизма не просто широко совместим с капитализмом, но и действительно поддерживался им - несомненно насладился своей значимостью. Это сообщение, которое было распространено большинством самостоятельных феминисток за последние десять лет; что феминизм таков, каким вы его видите, когда отдельная женщина получает достаточно денег чтобы получить все, что она хочет. Криспин безжалостно разбирает на кирпичики этот типа феминизма. Это просто означает, что покупая себе выход из угнетения и затем увековечивая его, по её выражению; это включает в себя патриархальную модель счастья, которая строится на том, что есть кто-то, кто зависит от твоей воли. Женщины, эксплуатируемые столетиям, стали подсознательно желать эксплуатировать других, считает Криспин. "Раз мы часть системы и получаем от неё столько же, сколько мужчины, нам плевать, как группе, на тех, кому наступил черед страдать".
Кризис феминизма находит свое отражение в быстром левом повороте политики США в сторону социализма и антикапитализма, особенно с момента избрания Дональда Трампа. Реакционная сущность политики индентичности была ясно обнажена на выборах в США в 2016 году, когда Хиллари Клинтов, наиболее опытные представитель Уолл Стрит и класса миллиардеров, предлагала женщинам голосовать за неё "потому что я женщина!".
Экс-госсекретарь Мадлен Олбрайт, этот закаленный реакционер и ястреб войны, представляя Хиллари Клинтон на приеме в Нью-Гэмпшире, обратилась к толпе и избирателям в целом: "Есть особое место в аду для женщин, кто не помогает друг другу!" В результате, миллионы американских женщин отказались от поддержки "гендерной политики" и повернулись спиной к Клинтон и Олбрайт, поддержав Сандерса. То был настоящий удар по зубам для проповедников "политики идентичности".
Все это показывает, что женщины в США, голосуя за кандидата на президентских выборах, считают политику и идеи кандидата более важными, чем пол. В этом они правы, хотя обидно, что единственной альтернативой для них был архи-реакционный Дональд Трамп, кто демагогией добился позиции кандидата "анти-истеблишмент". Если бы Берни Сандерс устоял, многие бы проголосовали за него. Но это совсем другая история.
НАСЛЕДИЕ, КОТОРОЕ МЫ ЗАЩИЩАЕМ
Удивительно, но марксистов обвиняют в пренебрежении или игнорировании проблем женщин. Но марксисты внесли всеобщее право голоса в свою программу уже с самого начала. Это было еще до суфражисток. Элеанора Маркс боролась в английском профсоюзном движении за равную оплату труда для женщин. Уже в 1848 году Маркс и Энгельс выдвинули требование уничтожения буржуазной семьи, хотя они вполне поняли, что это невозможно сделать за один день.
Как только партия большевиков взяла власть в России в 1917 году, она приступила к выполнению самой обширной программы по освобождению женщин в истории, также и декриминализацию гомосексуальности, что было самым прогрессивным в мире на тот момент. Большевики показали на практике, что свержение капитализма могло гарантировать женщинам и педикам гораздо больше, чем любое количество абстрактных спорах об угнетении в целом.
Как писал Троцкий:
"Революция сделала героическую попытку разрушить так называемый "семейный очаг", т.е. то архаическое, затхлое и косное учреждение, в котором женщина трудящихся классов отбывает каторжные работы с детских лет и до смерти. Место семьи, как замкнуто мелкого предприятия, должна была, по замыслу, занять законченная система общественного ухода и обслуживания: родильные дома, ясли, детские сады, школы, общественные столовые, общественные прачечные, амбулатории, больницы, санатории, спортивные организации, кино, театры и проч. Полное поглощение хозяйственных функций семьи учреждениями социалистического общества, связывающего солидарностью и взаимной заботой все поколения, должно было принести женщине, и тем самым - любящей чете, действительное освобождение от тысячелетных оков. (...)
Взять старую семью штурмом не удалось. Не потому, что не хватило доброй воли. И не потому, что семья так прочно держалась в сердцах. Наоборот, после короткого периода недоверия к государству, его яслям, детским садам и подобным учреждениям, работницы, а за ними и передовые крестьянки оценили неизмеримые преимущества коллективного ухода за детьми, как и обобществления всего семейного хозяйства. К несчастью, общество оказалось слишком бедно и мало культурно. Планам и намерениям коммунистической партии не отвечали реальные ресурсы государства. Семью нельзя "отменить": ее надо заменить. Действительное освобождение женщины неосуществимо на фундаменте "обобщенной нужды". Опыт скоро обнаружил эту суровую истину, которую Маркс формулировал за 80 лет до того." ("Преданная революция", глава 7).
ЕЩЕ РАЗ О ВАЖНОСТИ ТЕОРИИ
Какую теорию защищает ММД? Во-первых и в основном, мы стоим на фундаменте идей Маркса, Энгельса, Ленина и Троцкого, которые выдержали испытание временем и остались целиком и полностью актуальным для мира в 21 веке. Мы стоим на идеях 1 Интернационала, документах первых четырех конгрессов Коминтерна (до сталинистского разложения) и Переходной Программе Троцкого.Эти идеи были выработаны и дополнены работами Теда Гранта через десятилетия после смерти Троцкого, что также является частью нашего идеологического наследия.
Неизбежно то, что некоторые товарищи, недавно присоединившиеся к движению, еще не ухватили полностью марксистские идеи. Очевидно, это займет время и само по себе не представляет опасности. Однако, было бы смертельным, если бы хотя бы немного позволили себе включить ложные, чуждые и мелкобуржуазные девиации от марксизма в свои ряды. Если студент желает вступить в нашу организацию, мы скажем: мы тебе рады, но только если ты настроен принять точку зрения и перспективу рабочего класса и посвятить себя учению марксизма.
Пожалуйста, оставьте свои предубеждения за дверью. Маркс писал Энгельсу (17-18 сентября 1879): "Если такие люди из других классов присоединяются к борьбе пролетариата, первым условием должно быть чтобы они не приносили остатки буржуазных, мелкобуржуазных и т.д. предубеждений с собой, но должны всем сердцем принять точку зрения пролетариата".
Троцкистское движение имеет широкий опыт такого рода в прошлом. Достаточно привести пример американской СРП, которая полностью разложилась, поскольку пренебрегла замечательным советом Троцкого в 1930-х. Они оказались в болот студенческой среды, отказались от классовой позиции и приняли все новомодные мелкобуржуазные идеи, феминизм, черный национализм и т.п., и закончили в том жалком состоянии, в котором они пребывают сейчас.
Мы должны обучать всю организацию чтобы гарантировать что ничего подобного не произойдет с ММД. Мы не можем допустить даже малейшее отклонение, малейший след этого в наших рядах. Впустить мелкобуржуазные идеи в нашу организацию приведет её к неминуемому разрушению как революционную марксистскую силу, способную привести рабочий класс к победе социалистической революции.
Ленин, как и Энгельс, Маркс, Троцкий никогда не смягчал выражения, когда нападал на чуждые идеи, особенно идеи радикальной мелкой буржуазии. Мы должны переиздать то, что Ленин, Роза Люксембург и Клара Цеткин писали по вопросам феминизма. Они очень ясно выражались в этой связи. Мы должны открыто провозгласить свою оппозицию интерсекционности и всем остальным вариантам "политики идентичности", что однозначно является контрреволюционным уклоном. В этом вопросе нет места двусмысленности: мы должны выражать свои мысли ясно и твердо.
Мы хотим включать в свои ряды студентов, но это должны быть такие студенты, которые готовы радикально порвать с мелкобуржуазными идеями и твердо встать на позицию рабочего класса. Товарищи-студенты должны повернуться к рабочему класса, к домам рабочих, к профсоюзам рабочего движения. Каждый товарищ-студент должен поставить перед собой цель привлечь хотя бы одного молодого рабочего в наши ряды. В ноябре 1932 года Троцкий писал:
«Революционный студент может помочь только, если он, во-первых, с самого начала проходит через строгий и последовательный процесс революционного самообразования и, во-вторых, если он вступает в революционное рабочее движение еще в студенческие годы. Но, когда я говорю о теоретическом самообразовании, то я имею в виду изучение настоящего, не фальсифицированного марксизма».
Чтобы пролетаризовать наших студенческих товарищей, первым и основным является обеспечение их целостным пониманием марксистской теории. Многие студенты несут различные путающие их идеи, которые они впитали в гнилой академической среде. Наша задача - исправить эти ложные идеи как можно скорее. И это не делается нежно. Опыт показывает, что серьезные студенты, далекие от того, чтобы сносить обиды в разговоре, будут уважать вас за это. Те, кто не может принять откровенный разговор не обижаются на наш "тон", просто они не видят возможности для себя оставить свои мелкобуржуазные идеи и предрассудки. Честно говоря, мы не нуждаемся в таких людях.
Мы преуспели в поддержании серьезной и идеологически однородной организации. Это - результат десятилетие строгой марксистской учебы для наших сторонников.
Однако, небольшие ошибки в методе, ошибочные слоганы и формулировки могут разрастись в серьезные проблемы. Как сказал Ленин, "одна царапина может вызвать гангрену". Мы должны использовать полемику чтобы поднимать политический уровень и понимание с тем, чтобы в будущем построить Интернационал на солидном основании.
Декады экономического роста в передовых капиталистических странах дали рост беспрецедентному разложению массовых организаций рабочего класса. Это изолированное революционное течение, которое везде сократился до малых групп. Но необходимость научила нас плыть против течения.
Вместе с тем, прояснение наших идей, методов и традиций - это то, что невозможно достигнуть с легкостью, без борьбы. Это был ясно в серии расколов. Этот процесс отбора нисколько не ослабил ММД, напротив, он сделал нас гораздо сильнее. Важнейшим условием был разрыв с оппортунистическими и ревизионистскими течениями. Как объяснял Ленин, "перед тем как объединяться и с тем, чтобы объединиться, мы должны провести твердые и определенные демаркационные линии".
Одни на левом фланге, ММД имеет серьезный настрой к марксистской теории. Теоретическое обучение кадров есть наша основная и важнейшая задача. Это основа, на которой мы выстроим мощное марксистское течение, коренящееся в рабочем классе.
Благодарим за перевод Дмитрия Панкова и Артура Шафикова