Ну и — воспользовавшись передышкой, пока стоит под парами обратный поезд в Москву — могу наконец отчитаться о четвертьвековом юбилее театра Н.Губенко. Все случилось неделю назад, аккурат в ленинский день рождения.
.
Во-первых, было здорово встретить в зале молодых зрителей, пришедших на Таганку после просмотра интервью на нашем youtube-канале. Черт его знает, может, действительно не зря убиваемся?
.
Во-вторых, было сколько-то дорогих и важных гостей, чинно пропевавших официальные дифирамбы. С такими поздравлениями не поспоришь и не посоревнуешься. Хотя, конечно, чувствовалось отсутствие над театром самого могучего покровительского крыла. И поданный в качестве аперитива таганский "капустник" не обошелся без грустной иронии в адрес небожителей.
.
Спектакль "ВВС", посвященный Высоцкому (по сути, одна сплошная, двухчасовая цитата), выстроен по всем канонам Таганки — высокий темп и динамика, многоступенчатая драматургия (быстро-медленно, тихо-громко, печально-радостно), 100% использование трехмерного потенциала декораций (от потолка до оркестровой ямы). Но я бы не хотел корчить из себя гурмана или критика, поскольку остаюсь дремучим и чужим для театра человеком.
.
Конечно, мотором здесь остается сам Губенко, то взлетающий по ступеням на высоту трехэтажного дома, то хватающий гитару и поющий так, что молодым становится за себя неловко. Где твои 17 лет....
Конечно, весь остальной актерский отряд подобран под стать командиру.
.
Но мысли мои были заняты другим. "ВВС" — в отличие от двух предыдущих спектаклей — постановка не политическая, не пропагандистская. Рельефно и мощно воссоздан человек, без которого Таганку вроде бы представить нельзя — Владимир Высоцкий. А вот сам он — явление вполне себе политическое.
.
Ровно в такой степени, в какой пропагандистскими и политическими являются все современные телепередачи о Высоцком и одноименный художественный фильм.
Как бы красиво и по-новому Высоцкого ни интерпретировали, из песен слова не выкинешь. А вот к песням и словам у меня чем больше живу (дома хранилась полная пластиночная антология, тексты помню и аккорды не забыл), тем больше вопросов...
.
Разумеется, кто такой я и кто такой Высоцкий... (или Бродский... или Цой, добавит внимательный комментатор)?
Но все же... все же... все же...
Помню, с каким благоговением относятся к ВВС на Брайтон-Бич. Ведущие "Радио Давидзон" каждый год обсасывают подробности приезда "Володи" в Америку, где тот якобы был готов перебежать, да не успел.
.
А ведь многим хотелось, чтобы успел. Достаточно посмотреть интервью с молодым Дэном Разером и послушать комментарии CBS, чтобы понять, как Высоцкого воспринимал Запад, зачем он был нужен Западу, точнее, зачем он мог быть нужен. Нет, дело не в Высоцком. Дело в Холодной Войне, которая заставляла нас искать Ирвина Шоу, а их — Бориса Пастернака. Нас — Пита Сигера, а их — антиСигера
..
— Я не революционер, я люблю свою страну и никогда не причиню ей вреда, — спокойно отвечает Высоцкий ведущему на все каверзные заходы.
.
Зря старались? А вот не уверен, что зря.
Чуткое ухо американца точно уловило антисоветские смыслы, намеки, интонации и обертона, содержавишеся в творчестве ВВС. Припомнили каждую строчку — от "спасите наши души от удушья", до "общеукрепляющего бега на месте". Протестом был сам тембр голоса, похожий на рашпиль — в сравнении с гладким баритоном Юрия Гуляева, изливавшимся из советских репродукторов.
.
Был ли протест? Был, конечно. Был ли запрос на него? Конечно, был. Мещанское, буржуазное перерождение советского человека воплощалось во множестве пороков (хотя любая отвратительность, как мы знаем теперь, относительна). Скисли душами, опрыщавели:
.
В дом заходишь, как, все равно в кабак.
А народишко - каждый третий враг.
Воротят скулу - гость непрошенный,
Образа в углу и те перекошены.
.
Пороки заслуживали бичевания, но не удостаивались нового Маяковского. Никто не писал и не пел "О дряни", дрянь разрасталась, а по радио — о чем-то совершенно другом рассказывали Кобзон и Гуляев...
.
И в этом смысле "Баллада о борьбе", борьбе, без которой чахло послевоенное поколение — гимн непринятого боя, неразыгранного сражения. Но в том-то и дело, что вместо сражения с пороками социализма сначала застенчивые барды-шестидесятники, а потом и беззастенчивые рокеры развязали войну против социализма как такового. Что они могли предложить в качестве альтернативы?
Мы хорошо знаем — антисоветчину, латентную религиозность, уголовный фольклор и эстетику фарцы. Творчество Высоцкого стало первым прорывом этой поднимавшейся стихии сквозь обветшавшие шлюзы советского агитпропа. И дальше было уже абсолютно неважно, что имел в виду автор. Эпоха лепила автора под себя.
.
Поди теперь докажи, что "Штрафные батальоны" — это не первая ласточка десталинизации. Что шуточные песни про психов и алкоголиков — не "убийственная сатира на мрачную советскую действительность", что "Охота на волков" — не про гулаговских егерей, расправляющихся со свободолюбивыми братьями-заключенными.
.
Образ вырвавшегося за флажки волка явится многомиллионной аудитории певца чуть позже, в 90-е, когда Басаев и Дудаев будут рассказывать на VHS-камеру, что:
.
— Волк это волк, и волк свое возьмет, а если ты — овца, то будешь терпеть.
.
И волчья антисоветскость станет явью. Она по-своему развесит новые флажки, и по-своему распорядится наследием Высоцкого (Есенина, Маяковского, Толстого, Пушкина...). Она выпотрошит их и набьет поролоном, как послушное таксидермисту чучело, которым можно пугать детей, рассказывая им о ГУЛаге.
.
А дети будут смеяться над олдскульными, непонятными, рычащими строчками, напевая себе под нос "Пошлую Молли" или Фараона:
"Брошенный дом, ayy
Всеми заброшенный дом, ya
Цепи на мне и на нем, ya
На мне новье, ayy!"
.
Вот о чем я думал, наблюдая на сцене театра на Таганке талантливых актеров, изображающих смешных, забавных советских алкашей.
.
Нас чуть не с музыкой проводят, как проспимся,
Я рубль заначил, слышь, Серёга, опохмелимся.
И всё же, брат, трудна у нас дорога,
Эх, бедолага, ну спи, Серёга...