Дочитал-таки "Клима Самгина". Не очень простая книга, но если продраться через первые полтора тома, держит крепко. Примерно с Ходынки начиная — держит. И даже вставляет.
Сколько параллелей между днём позавчерашним и днём сегодняшним!
Та же гнилая интеллигенция, те же барыги, те же сектанты в обнимку с хлыстами и метафизиками, те же марксисты и те же "классовой борьбы нет", те же пораженцы против оборонцев, те же провокаторы, те же следователи и агенты охранки, те же черносотенцы с монархистами, те же высокомерные англичане, та же пошлость и мерзость быта, то же ощущение всеобщего разложения и медленно надвигающейся катастрофы.
Много фамилий и путаешься поначалу, но потом каждой из них начинает соответствовать какой-нибудь сегодняшний типаж.
Отсутствует сегодня только мощная, молодая, просыпающаяся сила — народный гнев. Отсутствует тогдашняя кромешная нищета и жестокость — за неимением резиновых пуль и слезоточивого газа порядок поддерживался виселицей, шашкой, нагайкой, боевыми патронами.
В остальном очень современно. И полезно, и воспитательно.
Поскольку главным героем Горький сделал человека, в общем-то, дрянного, а читатель всегда невольно ассоциирует себя с главным героем, поневоле через 500-600 страниц начинаешь испытывать отвращение и к Самгину, и к собственному отражению в зеркале. Уж слишком много пошленького, малодушного и похожего выволакивается на божий свет.
В общем, прочитать стоит.
Вот, к примеру, показательный спор тогдашнего большевика с тогдашним метафизиком, Л.Андреевым:
"(Андреев): — Люди почувствуют себя братьями только тогда, когда поймут трагизм своего бытия в космосе, почувствуют ужас одиночества своего во вселенной, соприкоснутся прутьям железной клетки неразрешимых тайн жизни, жизни, из которой один есть выход - в смерть.
Он хлебнул ложечку чая и, найдя, что он недостаточно горяч или не сладок, выплеснул половину влаги из стакана в полоскательную чашку, подвинул стакан свой под кран самовара, увещевая торжественно, мягко и вкрадчиво:
- Социалисты, большевики мечтают объединить людей на всеобщей сытости. Нет, нет! Это - наивно. Мы видим, что сытые враждуют друг с другом, вот они воюют! Всегда воевали и будут! Думать, что люди могут быть успокоены сытостью, - это оскорбительно для людей.
- Это, знаете, какая-то рыбья философия, ей-богу! - закричал человек из угла, - он встал, взмахнув рукой, приглаживая пальцами встрепанные рыжеватые волосы. - Это, знаете, даже смешно слушать...
- Разрешите мне кончить, - очень вежливо сказал литератор.
- Нет, уже кончать буду я... то есть не - я, а рабочий класс, - еще более громко и решительно заявил рыжеватый и, как бы отталкиваясь от людей, которые окружали его, стал подвигаться к хозяину, говоря:
- Вы уж - кончили! Ученая ваша, какая-то там литературная, что ли, квалификация дошла до конца концов, до смерти. Ставьте точку. Слово и дело дается вновь прибывшему в историю, да, да!
- Батюшки, неприятный какой, - забормотала серая старушка, обращаясь к Самгину. - А Леонидушка-то не любит, если спорят с ним. Он - очень нервный, ночей не спит, все сочиняет, все думает да крепкий чай пьет.
- Рабочий класс хочет быть сытым и хочет иметь право на квалификацию, а для этого, извините, он должен вырвать власть из рук сытых людей. Вырвать. С боем! Вот как. Довели до того, что равноценной человеку является грошовая бумажка, на которой напечатано, что она - рубль, а то и сто рублей. Даже марки почтовые как деньги ходят. Сказано: господство банков над промышленностью - это значит монополия финансового капитала, значит - вся работа превращается в деньги, в бессмысленность, в идиотство. Господствует банкир, миллионщик, чорт его душу возьми, разорвал трудовой народ на враждебные нация... вон какую войнищу затеял, а вы - чаек пьете и рыбью философию разводите... Как не стыдно!
На оратора смотрели сердито хмурясь, пренебрежительно улыбаясь, а сидевший впереди Самгина бритый и какой-то насквозь серый человек бормотал, точно окуня выудив:
- Ага, вот он, вот он...
....- Вот ради спокоя и благоденствия жизни этих держателей денег, торговцев деньгами вы хотите, чтоб я залез куда-то в космос, в нутро вселенной, к чертовой матери...
- Позвольте напомнить - здесь женщины, - обиженно заявила толстая дама с волосами, начесанными на уши.
- Я-вижу! А что?
- Нужно выражаться приличней...
- Ничего неприличного я не сказал и не собираюсь, - грубовато заявил оратор...- Я не своевольно пришел к вам, меня позвали умных речей послушать.
- Кто позвал, кто? - пробормотал человек со стесанным затылком.
- А вместо умных - безумные слышу, - извините! В классовом обществе о космосах и тайнах только для устрашения ума говорят, а другого повода - нет, потому что космосы и тайны прибылей буржуазии не наращивают. Космические вопросы эти мы будем решать после того, как разрешим социальные. И будут решать их не единицы, устрашенные сознанием одиночества своего, беззащитности своей, а миллионы умов, освобожденных от забот о добыче куска хлеба, - вот как! А о земном заточении, о том, что "смерть шатается по свету" и что мы под солнцем "плененные звери", - об этом, знаете, обо всем Федор Сологуб пишет красивее вас, однако так же неубедительно.
Он замолчал, облизнул нижнюю губу, снова взмахнул рукой и пошел к двери, сказав:
- Ну, и - прощайте!"
P.S.
узнаете "рыбьего философа"?