Поскольку произошло ожидаемое и закономерное нашествие малолетних дебилов с криками о том, что "советских детей под прицелами автоматчиков заставляли убирать картошку", осмелюсь напомнить: существует громадная разница между трудом принудительным и добровольным. Когда родители отправляют детей разбирать прибывающий из стран золотого миллиарда токсичный мусор (поскольку иначе семье будет нечего жрать) — это труд принудительный. Когда ты помогаешь родителям в деревне, когда в школе тебя отправляют на урок ОПТ (общественно-полезного труда), когда мальчик на токарном станке вытачивает ножку стула, а девочка варит свой первый в своей жизни суп — это труд добровольный. Ты можешь заболеть, получить трояк, неуд, выговор, но ты не останешься подыхать с голоду на обочине. Грубо говоря, ты не сражаешься за жизнь в режиме 24/7.
В СССР труд не был связан с эксплуатацией, он был связан с воспитанием. Результаты этого труда не присваивались горсткой богачей или корпораций, а распределялись между всеми трудящимися. Поэтому у ребенка в СССР была возможность не только поехать на картошку, но и бесплатно посетить врача, пионерлагерь, авиамодельный кружок, но главное — учиться, овладевая важной для себя специальностью, которая в 10 случаях из 10 не была бы связана с уборкой картошки.
В общем, рассматривая любое явление, давайте не будем забывать о главном сегодня вопросе — "для кого/в чьих интересах"?
Малолетние дебилы не понимают этого, как не могли понять этого и мы — глупые дети из 90-х, издевавшиеся над нашим преподавателем по ОПТ. Невысокий хромой фронтовик заставлял нас чистить от грязи или снега школьный двор (так, собственно, и приходит к ребенку способность отличать совковую лопату от штыковой). Мы же, сговорившись, устраивали деду гнусные пакости. Однажды, когда он, подавая пример нам, расчищал вход в школьный подвал, мы обрушили на старика огромную гору снега, засыпав его почти с головой. Виноватых не нашли, ведь наше первое преступление, как и наш уклончивый труд, было коллективным.
Стыдно до сих пор. Искренне желаю некоторым аналогичного просветляющего стыда.