Ну а теперь - о том, что заставило меня нарушить обет молчания и вновь ударить по клавиатуре. Дело в том, что с товарищами по “Звонку” и “По-живому” сходили мы накануне на камерную премьеру фильма “Отверженные” молодого французского режиссера - мы почти ровесники — Ладжа Ли. Фильм получил приз жюри Каннского кинофестиваля, которое возглавлял, простите, не хрен с горы, а Алехандро Иньярриту.
В прокате у нас НеоОтверженные есть только в нишевых кинотеатрах, купить нельзя, украсть тоже. Поэтому придется вам довериться моему мнению. Оно очень простое. Я считаю, что это лучший фильм минимум года, а то и десятилетия. Смотреть обязательно.
Пролистав уже после сеанса хипстерские рецензии на Кинопоиске и других ресурсах, я вновь убедился, что критика в нашей стране находится в таком же состоянии, что и собственно, кинематограф — то есть в глубочайшей заднице.
КИНОПОИСК:
Что такого новаторского в этом фильме? Режиссёр констатирует наличие проблемы мигрантов, ну и что? Он проясняет причины, а может быть он предлагает варианты решения? Ничего подобного. Нам показывают тяжёлую жизнь несчастных африканцев: их притащили в отвратительный, провинциальный Париж, заставляют жить в квартирах с удобствами (чудовищное издевательство!), а ещё требуют (какая наглость!) соблюдать французские законы — существуют ли пределы наглости этих аборигенов? Французы должны быть счастливы от того, что дышат одним воздухом с этими святыми людьми! «Отверженные» — типичное местечковое, конъюнктурное кино, которое никого ничему не научит, и которое не может сказать ничего нового. Пожалейте своё время, лучше ещё раз посмотрите новогодний, такой голубой, огонёк.
Ну если обладать мозгами и культурным кругозором Божены Рынской, то да, смотреть не надо. Кругом эти чернозадые, грязь, вонь, нищета. Ладж Ли знал, о чем снимал. Они из разных миров с московским кинокритиком Ольгой Белик.
КИНОПОИСК:
Все это, конечно, мы много раз видели. Западная пресса называет «Отверженных» миксом «Тренировочного дня» и сериала «Прослушка». Компания Люка Бессона использует «отверженные» районы для фильмов вроде «13-й район». Прошлогодняя «Чужая ненависть» с Амандлой Стенберг гораздо сильнее и художественнее поднимала проблемы и полицейского произвола, и жизни гетто, и противостояния двух миров, белого и черного. Фильм Ли важен для французского кино о Франции, но для мирового кажется проходным.
Ну, конечно, он будет проходным для мирового кино. Потому что мировое кино чем дальше в лес, тем меньше связано с реальностью. Мировое кино расскажет вам о сексуальных страданиях, о трансформерах и трансгендерах, о путешествиях, о собаках английской королевы или одиночестве в горах, но оно ни черта не расскажет о том, что творится у вас под носом. Вы так и будете сопереживать сказочным персонажам сериалов до тех пор, пока крышу над вашим домом не снесет ракета, а дверь не выломает толпа голодных и безработных людей.
Ладж Ли первым же фильмом попал в номинацию на Оскар — одновременно это первый темнокожий режиссер, выдвинутый от Франции. Тем же фильмом он вышиб в Каннах таких конкурентов, как Тарантино и Альмадовар. Невиданная история. Фильм пожелал посмотреть Макрон, он позвал Ладжа Ли в Елисейский дворец, но тот отказался и пригласил Макрона в трущобы. Макрон не ответил, но фильм посмотрел и что-то промямлил насчет необходимости перемен.
Действие фильма разворачивается там же, где и действие романа Гюго, хотя с самим произведением у сюжета нет практически ничего общего. Если не считать общими нищету и взрыв отчаяния в финале. Монфермей — часть района Сен-Дени, заселенного эмигрантами. Это тот невидимый Париж, которая приводит в ужас Лизу Пескову. Район отлично знаком режиссеру, потому что он там вырос и до сих пор живет. Заключительные сцены фильма сняты на лестничной клетке дома Ладжа Ли — дома, предназначенного под снос. Безработица в районе - 40 процентов. Это классическое гетто, но все-таки не совсем обычное — имено Сен-Дени убирает, стирает, готовит, обслуживает весь проходящий через французскую столицу поток туристов. Точно так же, как Бронкс или Квинс обслуживают Манхэттан, забиваясь вечером назад, в социальные норы из коричневого кирпича. На территории Сен-Дени находятся и заводы вроде Пежо-Ситроен, которые сначала нанимают бесправных, а потом вышвыривают за забор, как это было девять лет назад.
Ладж Ли ценен тем, что он — не закончивший даже режиссерских курсов — снял и показал реальность. Реализм практически уничтожен в современном кино, и при любых оговорках заслуга создателей фильма в том, что они встряхнули зажравшуюся публику, отвесили ей хорошего пинка. Безо всякой мистики, без всяких иносказаний. Просто в лоб.
Не хочется засвечивать сюжет заранее, смотрите сами. Обращу лишь внимание на некоторые детали. Фильм начинается длинной сценой — ликующая толпа празднует победу Франции в Чемпионате мира по футболу. Все остальное время посвящено тому, чтобы разбить эту мнимую солидарность, это мнимое единение вдребезги.
Отличная работа сценариста и оператора. Там, где Феде Бондарчуку требуется час тупых диалогов, Ладж Ли обходится единственным кадром. Мокрый от пота пиджак в кадре говорит больше, чем 20 страниц текста. Фильм представляет хронику нарастания гнева, вызревания ненависти. Постепенно, с каждым эпизодом, градус ярости увеличивается. Здесь не показаны плохие и хорошие, здесь все плохие, даже хорошие — в полном соответствии с диалектикой жизни. Но под пирамидой страстей - режиссер показывает это прямо и отчетливо — экономический фунданмент. Капитализм. Свое отношение к нему и свои взгляды Ладж Ли упаковывает в одну единственную сцену— когда в одной из комнат женщины-мигранты формируют коллективную кассу взаимопомощи, внимательный зритель обязательно заметит это противопоставление с миром тотального цинизма и беспредела, в которые погружен Монфермей.
Важно, что Ладж Ли — нечастый пример успешного перехода из документального кино в художественное. В 2007м он, еще совсем молодым человеком, фиксировал с помощью бытовой камеры знаменитые французские погромы, начавшиеся после убийства полицейскими подростка из мигрантского квартала. Потом была короткометражка на ту же тему, сразу за ней - сегодняшняя номинация на Оскар.
Нет, Отверженные это не фильм о черных и белых, это не фильм о мигрантах. Это не криминальная страшилка вроде Города Бога. Это универсальная социальная драма. Своих районов Монфермей полно и в России. Полно такой же братвы, барыг-коммерсов, ментов. Все то же самое — поклонники фильма “Бумер” услышат в Отверженных родственные мотивы: “Не мы такие, жизнь такая”. Думаю, фильм покажется интересным и мусульманам. Ладж показывает социальную природу экстремизма, объясняет, что ислам для деклассированных масс становится формой защиты от эксплуатации и насилия. “Если ты всерьез хочешь революции, ты должен выходить на улицы каждый день”, говорит режиссер, намекая на охватившие Францию сегодня забастовки и демонстрации желтых жилетов.
ЛАДЖ ЛИ:
Это универсальный фильм. Он не о Париже или Франции. То же самое происходит в США, в Бразилии, в Африке. Это международный фильм. Он не о бунте против полиции. Это восстание против всего. Против всей системы, которая приводит к власти таких людей — будь то полицейские, смотрящий за районом или наркодилер. Левые-правые - нет никакой разницы. Хоть ультраправые. За последние 30 лет в политике ничего не поменялось. Правое-левое правительство — неважно. Всем управляют корпорации.
Ответственность за миграцию целиком лежит на Европе. Африканские правительства — это просто марионетки Запада. Французская колониальная система существует больше века. Никакой настоящей независимости колонии не получили. Всем управляют корпорации, которые грабят континент. Африканцы не плыли бы в Европу на плотах, если бы миллиардеры не делали на них свои состояния.
Ничего удвительного, что африканцы бегут. Если бы страны Африки распоряжались своими ресурсами, кому из их жителей пришло бы голову плыть во Францию на плотах. Транснациональные корпорации выжимают все соки из Африки. 90 процентов урана, который дает Европе электричество, привозится с этого континента.
Люди, с одной стороны, жалуются на засилие мигрантов, но с другой никто не хочет подумать, откуда берутся мигранты? Никто не думает о грабительских войнах. Столько говорят о терроризме и Аль-Каиде. Но кто создал Аль-Каиду, кто вооружал и финансировал ее? Вот те вопросы, которые требуют ответа.
Да, я настоятельно рекомендую смотреть фильм с субтитрами. Русский дубляж, увы, почти всегда отвратителен, безобразен. Его интонации, заимствованные из рекламных роликов Первого Канала, полностью искажают содержание любого фильма. Самое жуткое - они проникают в наш язык, в наш быт. Оглянитесь, сколько в ютубе блогеров, обезьянничающих, использующих дубляжные интонации. В общем, дубляж - зло. Это касается не только “Отверженных”, к сожалению.
Больше всего мне интересно не то, получит ли Ладж Ли Оскар, а что будет дальше лично с ним? Сумеет ли он вырваться из Монфермей на новый уровень? Не купится ли на приторную лесть либеральной политкорректности? Например, кто-то уже попытался припрячь парня к поддержке беспорядков в Гонконге. Не продастся ли? Не начнет ли повторять сам себя? За плечами у автора несколько арестов, нападение на чиновника, чуть ли не соучастие в похищении человека. Он сам — на сто процентов “Отверженный”. Но ведь не каждый каторжанин становится Жаном Вальжаном. Фильм заканчивается абсолютно марксистской цитатой из Гюго: “Не бывает плохих людей или плохих деревьев. Бывают только плохие садовники”. Права на “Отверженных” были выкуплены Амазоном за 1,5 миллиона долларов в ночь премьеры.
Видите, как много времени ушло на кино, поэтому дальше — коротко. Почитать советую еще одного из своих любимых авторов. Странно, что не вспомнил о нем до сих пор. Эрнест Хэмингуэй. Вы, конечно же, еще в школьном или студенческом возрасте ознакомились и с “Прощай, оружие”, и с “Фиестой” и с “Праздником, который всегда с тобой”. Наравне с Ремарком, Фицжеральдом, Дос Пассосом или Олдингтоном Хемингуэй считается певцом потерянного поколения – поколения тех, чью молодость отняла Первая Мировая война. Разочарование, утрата моральных ориентиров, декаданс и меланхолия совпали по времени с глобальным экономическим кризисом — Великой Депрессией. Чтобы окунуться в эту атмфосферу, предлагаю вам короткий — всего 3000 слов — рассказ “Убийцы”. Вообще сегодня в эпоху твиттера и инстаграма большим литературным формам все сложнее конкурировать с такими жанрами, как рассказ, очерк, повесть. Как бывший журналист, Хэмингуэй прекрасен во всех. Но именно Убийцам, опубликованным в 1927 году, суждено было стать одним из самых знаменитых произведений писателя. За коротким, репортажным, рубленым слогом у Хэмингуэя скрывается глубина великих умолчаний. В “Убийцах” мы на 10 страниц отправляемся в бандитский пригород Чикаго эпохи “Сухого Закона”. Вдруг становится ясно, что в мире, где правит нажива — организованная преступность это и есть единственно возможная власть. Эта власть способна сломать даже самого физически сильного человека. Выхода нет. Конечно, же выход есть. И сам автор искал его на боксерском ринге, на арене для корриды в Испании, на полях сражений в Европе или в Карибском море, где шла охота на подводные лодки фашистов. Посоветовал бы вам любимую книгу “Острова в Океане”, да времени нет. Убийцы. Эрнест Хэмингуэй.
Ну а теперь песня. Раз уж зашел разговор о гетто, давайте не забывать — чтобы попасть туда, совершенно не обязательно быть черным или азиатом. Когда-то давным-давно об этом пытался говорить рэп-исполнитель Вис Виталис. Песня проекта Сикстинайн “В Белом Гетто” стала в свое время прорывом, но, к сожалению, не поспособствовала росту популярности автора. Вис записывал новые и новые альбомы. ругался с феминистками. Впоследствии переключился на книги и кинематограф. Возможно, однажды — учитывая левые взгляды автора — появится некий русский ответ на “Отверженных” из Парижа. Пока же, увы, лучшее, чем может ответить России — это, к сожалению, Юрий Быков. То есть российские режиссеры безмолствуют.